Ильмар Рааг: людям не важны факты без желания понять друг друга (1)

(Rus.Postimees приводит печатную версию речи)

Много лет назад я прочитал в газете, как в одной из эстонских школ 12-13-летние мальчики имитировали сцену насилия из моего фильма "Класс". У меня ушла пара секунд чтобы понять, что на самом деле произошло. Эти мальчишки поняли идею фильма, который был направлен против школьного насилия, ровным счетом наоборот. Позднее я узнал, что эти мальчишки были замечены в насилии еще до просмотра фильма. Но факт остается фактом: мой посыл был перевернут с ног на голову. 

Как это возможно? Через несколько лет после этого я устроился в Государственную канцелярию, где занимался кризисной коммуникацией. Я укрепился в мысли, что кризисы по большей части усугубляются именно из-за того, что люди неправильно понимают друг друга. И мне просто не оставалось ничего иного, как заняться изучением этого феномена. Простой вопрос - если в конце концов большинство кризисов разрешаются тем, что стороны все же о чем-то договариваются, то и я хочу знать, как это возможно, если слова можно понимать ровным счетом наоборот?

Начнем с масштабных примеров. Корреспондент New York Times в Белом доме Мэгги Хаберман очень хорошо описала один из кризисов, с которым столкнулась Республиканская партия США во время президентских выборов в 2016 году. Тогда в прессу просочилась старая видеозапись, в которой Дональд Трамп рассказывал о том, что он может поступать с женщинами так, как пожелает. Что он может их хватать за все места, в том числе и половые органы. Казалось, что это красная черта для многих республиканцев. Крайне политкорректной американской элите показалось, что на этом президентская кампания Дональда Трампа окончена. Быть настолько грубым и непорядочным попросту нельзя. Многие республиканцы открыто заявили, что теперь они просто не могут поддерживать Трампа. Однако в команде Трампа нашлись люди, в их числе Стив Бэннон, кто сказал, что избирателя Трампа абсолютно не интересует такая риторика. Что вашингтонская элита попросту не знает, как на самом деле думают их избиратели. Кампанию следует продолжать. И сегодня мы знаем, что Трамп победил. Несмотря на то, что в его речах находили сотни фактических ошибок и спорных высказываний, которые на первый взгляд не разделяли даже члены партии. Разве это характеризует только американского избирателя, которые голосует за правых? Скорее всего нет, мы видим как политики по всему миру добиваются успеха подобными способами. В Эстонии в том числе.

Зададимся вопросом: если факты больше не нужны, на что опирается дискуссия в демократическом обществе? Весьма пугающий вопрос. 

Совсем недавно в штате Нью-Йорк в США разразилась эпидемия кори, и власти запретили находится непривитым детям в одном помещении с другими детьми. За короткий промежуток времени корью заболело 153 ребенка, чьи родители их не привили. При этом кампании, которые фактически доказывали необходимость вакцинации, проводились многие годы. Тогда почему родители были готовы рисковать жизнями своих детей?

Так или иначе, мы вновь приходим к очевидному факту: послание может не обладать достаточной силой. Почему? Чтобы совсем вас запутать, я расскажу об одном исследовании 2013 года, в котором анализировалась рекламные кампании в поддержку вакцинации. Одной группе людей давали читать тексты, в которых о вакцинации говорилось либо однозначно хорошо, либо плохо. Другая группа читала взвешенные и объективные тексты журналистов, в которых приводились позиции обеих сторон. Выяснилось, что те, кто читал сбалансированные тексты, чаще сомневались в полезности вакцинации и начинали верить в то, что у экспертов нет единого мнения. В итоге, люди принимали решение на свой страх и риск. Кроме того, после прочтения таких текстов увеличивалось число тех, кто скорее не хотел вакцинировать своих детей.

Означает ли это, что объективная журналистика может способствовать появлению фейковых новостей? Очевидно, что да. 

Настало время объяснить, почему это происходит. Речь о сложном социальном явлении, в котором играют роль многие факторы. 

В первую очередь стоит поговорить об эмоциях. Исторически нервная система развивалась так, что изначально появлялись те участки мозга, реакции которых обеспечивали выживание. Ученые называют эти реакции эмоциями. Например, рептилии в доли секунды принимают решение, будут ли они убегать или нападать в случае возникновения опасности. Подобный механизм возникновения страха или агрессии связан с лимбической системой, которая до сих пор работает и в нашем мозге. 

По мере эволюции мозг животных становился сложнее, и вопрос выживания стал затрагивать взаимодействия с представителями других видов. Любой охотник знает, что нельзя нападать на медвежонка на глазах его матери. Реакция будет молниеносной. И все мы знаем, что произойдет, если потыкать осиное гнездо. Лауреат Нобелевской премии Дэниэль Каненман называет это быстрым мышлением. 

В последнюю очередь в мозге человека появился тот участок, который мы называем неокортексом. Считается, что он отвечает за абстрактное мышление. Но важнее всего то, что неокортекс работает намного медленнее, чем те участки, которые отвечают за возникновение эмоций. 

Поэтому в первую очередь, столкнувшись с какими-то обстоятельствами, люди дают эмоциональную оценку. В нас говорит животное. И если мозг не дает мгновенную команду на действие, некортекс догоняет его и проводит более медленный и рациональный анализ. Проблема же заключается в том, что наши первоначальные эмоции могут быть настолько сильными, что мы перестаем думать рационально. 

Дэниэль Каненман советует людям не спешить и думать медленнее. Я с этим полностью согласен, однако, как мы видим, люди не всегда следуют этому совету. Почему? По той причине, что каждый раз, когда мы говорим или пишем, мы транслируем сразу несколько посылов. Часть из них мы воспринимаем осознанно, а другую часть нет и она, скорее, продиктована эмоциями.

Осознанная часть послания - это просто слова и предложения. Например, я могу сказать:"Весна в Эстонии начинается в марте".

Важно, что даже когда вы это услышали, между нами произошел обмен еще несколькими сигналами. Например, совершенно неосознанно оценили наше соотношение власти. Я постарался произнести эту фразу так, чтобы вы поверили, что я не считаю себя умнее или важнее вас. Если бы я этого не сделал, то конфликт возник бы моментально. Большая часть проблем в коммуникации начинается именно с того, что слушатели не признают авторитет говорящего.

Простой пример из школы. Представим, что учитель говорит детям:"Не курите". Почему вы думаете, что дети будут анализировать этот запрет медленно в своем неокортексе? Скорее нет. Мир подростков основан на протесте. 14-15-летние подростки уверены, что старшие ничего не знают о любви. Подросткам нравится романтичный бунт и протест. 

В 2010 году университет Джорджии опубликовал исследование, согласно которому после начала антитабачной кампании определенные группы людей стали курить больше, чем прежде. И это несмотря на научные факты, которые приводились в кампании. По большей части причина заключалась в том, что молодежь воспринимала кампанию как попытку морализаторства со стороны старшего поколения. Таким образом, курение стало своеобразном символом независимой жизни. 

Такие ошибки в коммуникации, которые происходят по причине оценки авторитета и власти и влекут эмоциональную реакцию, происходят часто. 

Представьте себе молодого начальника, который приходит в коллектив, где работают коллеги старше его. Или солдат, которыми командует офицер-женщина. Первая реакция будет мешать воспринимать то, что говорит офицер, даже если она права. Что происходит, когда народ не доверяет правительству? Появляются конспирологические теории. Чтобы правительство не говорило - ему не верят. 

Основной аргумент противников вакцинации сводится к вере в то, что представители зловредной власти защищают интересы представители фармацевтических компаний, которые заинтересованы лишь в обогащении. А коррумпированные правительства являются частью этого заговора. 

Есть еще одна неосознанная часть послания, и она куда важнее. Любая попытка заговорить заставляет нас сравнивать, к какой группе принадлежит слушатель и говорящий. Каждый из нас совмещает в себе множество идентичностей. Например, я - мужчина, отец, эстонец, резервист. Однако, если бы перед вами выступал человек, о котором вы ничего не знали, то вы не только не прислушивались к его словам, но и пытались бы определить его в какую-нибудь графу. Какую-нибудь категорию. И первой реакцией было бы легкое недоверие и осторожность. 

Я хочу сказать, что принадлежность к определенной группе во многом определяет то, что мы считаем опасным. 

Простой пример. Змеи рассматривают мышей в первую очередь в качестве пищи. И нам неизвестны случаи, когда змея оценивала мышь персонально, из-за чего между ними возникала внезапная дружба. Но это животные. Пример из мира людей. Хотели ли отцы Ромео и Джултьетты знать, насколько этот Ромео на самом деле классный парень? В это трудно поверить, семьи влюбленных были заклятыми врагами. Интересовало ли нацистов то, что хотят возразить евреи? Как мы помним из истории - нет. Во время репрессий в Советской России в 1937 году многие ветераны Октябрьской революции, находясь у расстрельной стенки восклицали:"Да здравствует коммунистическая партия". Тех, кто стрелял, вообще не интересовало, что им хотят сказать. Единственное, что было важно - классовая борьба, и лишь отношение к одному или другому классу определяло правду. 

Это радикальные примеры, но мы можем рассмотреть этот феномен и на более простых примерах. Вспомним футбольных хулиганов. Если ты фанат одной команды, тебе очень трудно спокойно общаться с человеком, который носит символику другой команды. Давление настолько сильно, что беседа практически сразу перерастает в противостояние. 

Или давайте задумаемся, как мы реагируем, когда слышим имена политиков. Только попробуйте сказать эстонцу:"Но вот Сталин сказал…" Скорее всего вы незамедлительно увидите недоверие. Человек занимает позицию, которая продиктована его принадлежностью к группе еще до того, как услышит, что там сказал Сталин. Еще проще: если десять лет назад кто-нибудь произносил фамилию Сависаара, то еще до начала беседы можно было понять, какую политическую партию поддерживают участники беседы. 

Еще до того, как наше "медленное мышление" начинает анализировать то, что нам на самом деле сказали, животное внутри нас запускает агрессию или страх. Давайте подумаем, что с этим можно сделать?

Теоретически, конфликта можно избежать в том случае, если удастся провести анализ и замедлить диалект. Это означает, что стороны не должны чувствовать угрозу. Надо избавиться от оценки авторитетов, власти, надо отказаться от ощущения принадлежности к группе.

В Мали, где я находился вместе с миротворцами ООН, я встретился с одним пожилым человеком. Вместе с французскими антропологами он изучал прежний кризис. В середине 1990-х вспыхнул этнический конфликт между племенами сонгаев (shonghoi), живших на побережье реки Нигер, и жившими в пустыне племенами туарегов. Казалось, что они убивали друг друга исключительно по этническому признаку. Это мне сказал этот пожилой господин. Но все оказалось немного сложнее. Убийцами оказались радикалы с обеих сторон, молодые и разъяренные мужчины. Стоило им оказаться в селе, как сразу раздавалась стрельба. Никто не пытался поговорить. В то же время зачастую люди сталкивались друг с другом вне контекста войны. Например, один мужчина из племени сонгаев обнаружил туарегов-пастухов, у которых закончилась вода. Они не подходили к реке, поскольку они боялись, что их убьют. Знаете что произошло? Встретившись в пустыне, вдали от боевиков своих племен, сонгай и туареги остались просто людьми в пустыне. Мужчина не мог оставить их умирать от жажды. Этика пустыни это запрещает. И внезапно они обнаружили, что их объединяло. Можно даже сказать, что на время они создали небольшое сообщество тех, кто пытается выжить в пустыне. Тех, кому не нужна война. 

Залог любой коммуникации - отсутствие любых барьеров, которые диктует наша принадлежность к группе или иерархия. Именно поэтому я пришел выступать перед вами на русском языке, чтобы вы, еще до того, как начнете что-то анализировать, поняли, что я хочу хотя бы на сегодня, хотя бы на чуть-чуть, создать общее дискуссионное пространство.

Если задуматься о тех мальчишках, которые поняли мой фильм "Класс" ровным счетом наоборот, как я того хотел, то, скорее всего, они бы не поверили, если бы я сказал, что их любимчики, чье поведение они копировали, на самом деле негодяи. Они принадлежат к другой группе и это не позволяет им согласиться со мной. Перед тем, как наладить контакт с ними, я должен был бы найти что-то общее, что нас интересует и объединяет, и только после этого начинать выстраивать доверие. Чтобы мы в дальнейшем могли бы просто спокойно поговорить. 

Самый важный залог успеха кроется в готовности выслушать другую сторону. Найти общее. Во время моей второй командировки в Центральноафриканскую республику я наблюдал кровавую вражду между христианскими и мусульманскими кварталами. Все началось с борьбы за власть между политиками и внезапно все обнаружили, что они оказались вовлечены в гражданскую войну. Когда приехали мы, эстонцы, интенсивные городские бои уже закончились. Мы находили молодых людей, как мусульман, так и христиан, которые просто хотели окончания этой войны. Нам удалось провести встречу таких людей в заброшенном полицейском участке прямо на границе двух кварталов. Все начиналось хорошо, молодежь была рада встрече, потому что многие из них учились в одной и той же школе. Но затем в здание ворвались мусульманские радикалы, которые буквально пинками выгнали свою молодежь на улицу. "Нет у вас тут права говорить с нашими врагами", - сказали они.

Я начал с того, что людям не важны ни факты, ни слова, но закончу тем, что в несовершенном мире согласие с фактами требует желания другого человека попытаться понять. Вы можете сказать, что факты все равно останутся фактами, при чем тут люди? А я вам отвечу, что это и есть наш парадокс, когда факты без нашего желания не имеют никакого значения и силы. 

Rus.Postimees совместно с TEDxLasnamäe публикует видео-речи с конференции TEDxLasnamäe, которая прошла 6 апреля 2019 года.